Не изучив прошлого, не поймешь будущего
Государственная рыбоохрана на Северо-Востоке России появляется в начале XX вена, накануне русско-японской войны, в целях создания совместно с местными и коренными жителями Камчатки хоть какого-то противостояния японской рыболовной экспансии. В 1903 г. первым в истории полуострова надзирателем за рыбными промыслами был назначен отставной унтер-офицер Максим Иванович Сотников, а его помощником - Македон Александрович Ворошилов, представитель коренного населения полуострова. В период русско-японской войны 1904-1905 гг. практически все коренное и местное население полуострова организовалось в дружины самообороны и противостояло японским "хищническим" шхунам, экипажи которых высаживались в устьях нерестовых рек и вели незаконный промысел лососей. Максим Иванович Сотников в период русско-японской войны командовал одной из крупнейших дружин на западном побережье Камчатки - Большерецкое а после окончания войны вновь вернулся к своим должностным обязанностям и погиб в августе 1906 г. в неравной схватке с японскими браконьерами вместе с Македоном Александровичем Ворошиловым и несколькими представителями коренных жителей полуострова из села Воровского.
Поражение Российской империи в русско-японской войне, подписание Портсмутскогомирного договора и рыболовной конвенции, в соответствии с которой японцы (через торги на аукционах) приобретали на камчатском побережье рыбопромысловые участки и получали свободный доступ к рыбным ресурсам Дальнего Востока России, имели с точки зрения государственной рыбоохраны не только негативный, но и положительный результат, который касался вопросов регулирования промысла лососей и формирования особых правил для ведения промысла, препятствующих бесконтрольному и тотальному вылову лососей и подрыву рыбных запасов полуострова.
Рыбная промышленность охотски-камчатского края, охватывающего в то время территории, относящиеся ныне к Хабаровскому краю, Магаданской области, Чукотскому автономному округу и Камчатскому краю, стремительно развивалась. Японцы, помимо берегового промысла лососей ставными морскими неводами, начинали активный сетной промысел крабов, вели широкомасштабный международный промысел китов. Американские рыбаки занимались промыслом трески на Явинской банке у берегов Камчатки. Браконьеры из Канады, США (отметился даже Джон Гриффит - будущий знаменитый писатель Джек Лондон] и Японии охотились у берегов Камчатки и Командорских островов на морских котиков и морских бобров [каланов).
Экспансия в отношении морского зверя была настолько высокой, что к 1911 г. от двухмиллионного стада морских котиков возвратились на лежбища только 9 тысяч.
Поэтому государственные органы охраны водных биологических ресурсов Российской империи, а затем и Советского Союза начали закладывать на Дальнем Востоке России первые, на международном рыбохозяйственном уровне, еще даже не основы, а зачатки основ государственного регулирования промысла, как высшую форму сохранения промысловых видов морских зверей и рыб, которые позже стали основополагающими для всей государственной системы охраны ВБР Советского Союза. В основу был положен бассейновый, а не территориальный принцип рыбоохраны, так как только бассейновый принцип позволяет в наиболее полной мере осуществлять регулирование промысла для мигрирующих видов рыб и зверей на всех этапах их жизнедеятельности: воспроизводства и нагула. К сожалению, в 1997 г. бассейновый принцип сохранения водных биологических ресурсов был разрушен, и сегодня государственные органы рыбоохраны фактически лишены возможности полноценного использования мер регулирования на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации. Это приводит к катастрофическим последствиям и введению моратория на вылов тех или иных объектов промысла, например, камчатского краба, промысел которых в современных условиях ведется бесконтрольно и в основном браконьерами.
Командно-административная госплановая система использования водных биологических ресурсов, основанная на принципах социалистического соревнования, которая сложилась в период создания и нарастания великодержавной мощи рыбной промышленности Советского Союза, вступала в коренные противоречия со сложившимися принципами российской государственной рыбоохраны на Дальнем Бостоне, ориентированной на утверждение принципов устойчивого рыболовства для рыбопромышленников (до 1944 г. японская рыбная промышленность доминировала и в лососевом, и в крабовом промысловом секторе, порядка 6О%].
Но в конце 1950-х годов на Дальнем Востоке произошла первая экологическая катастрофа, последствия которой "аукаются" береговой рыбной промышленности по сей день. Крупномасштабный дрифтерный промысел японских рыбопромышленников на границе территориальных вод СССР достиг таких масштабов, что для лососей были перекрыты практически все миграционные пути от мест нагула в океане до нерестилищ.
Коренное изменение в структуре рыбной промышленности Дальнего Востока произошло именно в этот период. Для спасения береговых рыбоперерабатывающих мощностей, нацеленных прежде на консервное производство из тихоокеанских лососей, целый ряд береговых предприятий переходит на обработку морских видов рыб - в основном, сельди, трески, камбалы.
Параллельно с развитием морского прибрежного рыболовства [в основном на рыболовных ботах и малых рыболовных сейнерах), в 1950-х годах начинает стремительно развиваться океанический промысел. Флот средних рыболовных траулеров [СРТР, СРТМ), прибывший из Германии Северным морским путем, был нацелен, прежде всего, на богатейшие ресурсы прикамчатского шельфа, использование которых велось в бесконтрольном и тотальном режиме, обрекая эти ресурсы на уничтожение. Государственные органы рыбоохраны, до введения в 1978 г. 200-мильных морских районов, прилегающих к побережью СССР [в дальнейшем исключительных экономических зон], имели слабый контроль над процессами активного океанического освоения ВБР в Охотском, Беринговом морях и Тихом океане.
Бесконтрольность морского промысла привела к очень печальным последствиям. Практически до введения ИЭЗ, крупномасштабный дрифтерный промысел тихоокеанских лососей японскими рыбаками не давал возможности регулирования промысла, поэтому выход японцев из ИЭЗ СССР в 1978 г. привел к необратимым процессам. В 1983 г. в реки Камчатки вернулось такое количество производителей, что лососи погубили сами себя, и только в 1996 г. на Камчатку, после смены урожайных фаз с нечетных на четные и наоборот, вернулись полноценные стада горбуши, уловы которых в 2000-е годы достигли исторического максимума (то есть, этот максимум был и прежде, но облавливался исключительно дрифтерным флотом Японии].
К концу 1950-х годов, в связи с бесконтрольным промыслом, перестала существовать знаменитая Явинская тресковая банка. В начале шестидесятых годов прекратился промысел гижигинской сельди. К концу шестидесятых - олюторской.
ВБР Дальнего Востока спасло от катастрофического уничтожения только то, что промысловый флот СССР начал активно осваивать открытый Мировой океан и значительно ослабил промысловое давление на водные биологические ресурсы Дальнего Востока.
К 1978 г., когда советский флот, в связи с введением всеми прибрежными странами мира 200-мильных экономических зон, в основе своей вынужден был вернуться в родные воды, вновь заработали механизмы регулирования промысла и в промысел был введен минтай - объект, запасы которого первоначально казались неиссякаемыми.
С 1978 г. роль Камчатского бассейнового управления по охране, воспроизводству рыбных запасов и регулированию промысла (Камчатрыбвода) становится исключительно важной для развития рыбопромышленного комплекса, с одной стороны, и формирования принципов устойчивого рыболовства, с другой. Процесс этот был, безусловно, очень противоречив, сложен, конфликтен. Но, тем не менее, бассейновый принцип позволял вводить необходимые ограничения промысла, промысловых орудий, районов промысла. Результат был налицо - Дальний Восток СССР занимал лидирующее место в Советском Союзе по объемам вылова рыбы, сохраняя стабильную сырьевую базу. Это произошло благодаря слаженной работе профессионалов рыбоохранной работы высочайшей квалификации - начальников отдела конвенционного рыболовства: Ким Иль, Н.Н. Маркова, И.Ю. Самахова, А.Н. Санеева; государственных инспекторов: А.А. Антонова, А.Ю. Галкина, Н.Н. Скрипаченко, СМ. Донигевича, В.М. Локтева, Э.Л. Скверчинского, Ю. Кулагина, В.В. Галактионова, А.А. Богушевича, В.Г. Лебедева, С.Л. Унтевского.
В этот же период государство очень грамотно корректировало взаимодействие государственных органов рыбоохраны и пограничной службы, для которых приоритетной была задача пресечения международного браконьерства. К сожалению, в настоящее время наивысшая активность морской пограничной службы проявляется не в отношении международного браконьерства, а в отношении российских рыбаков, осуществляющих легальный промысел и вынужденных пересекать [так как рыба границ не знает] пограничную линию для самых разных и повседневных целей: перегруза, возвращения в порт или выхода из порта, перехода из одного промыслового района в другой. В связи с этим нам понятна тревога высших государственных лиц, когда они говорят о многомиллиардном ущербе, наносимом водным биологическим ресурсам России, нелегально добываемым и нелегально вывозимым за рубеж. Это тревога за будущее рыбного хозяйства России, ресурсы которой могут быть подорваны, как это случалось уже не один раз в отечественной истории.
В 1997 г. Президент России Б.Н. Ельцин передал государственные функции по охране водных биологических ресурсов в ведение пограничной службы России, в которой было создано специализированное подразделение, первоначально состоящее из гражданских лиц - специалистов, пришедших из государственных органов рыбоохраны, а затем военизированное. Поэтому, в настоящее время пограничники, как им и положено по уставу, стоят на охране государственной границы и водных биологических ресурсов, реализуя принципы регулирования, определяемые Правилами рыболовства, которые утверждают органы ШАР, порой, до такой степени неразумной крайности, что вызывают возмущение рыбацкой общественности, как это было, например, при определении норм выхода икры минтая, когда за ноль-ноль сотую долю процента арестовывались и снимались с промысла суда для разборки.
В настоящее время, когда исключен из рыбоохран ной обыденности, естественности, традиционности бассейновый принцип сохранения ВБР, становятся абсурдными многие положения о полномочиях государственных органов рыбоохраны и морских пограничников. На Камчатке, особенно на западном, самом лососевом, побережье, очень многие реки текут вдоль морского побережья на 20, а то и 40 километров, создавая так называемые лиманы. Между лиманами и морем располагаются косы шириной от нескольких километров до нескольких сот метров. Например, в бассейне р. Большой - самой крупной реки западного побережья - длина этой косы составляет примерно 40 км, а ширина от 500 до 100 метров. Полномочия государственного инспектора рыбоохраны распространяются только на лиман реки. И браконьер, пользуясь такой абсурдной ситуацией, при виде инспектора рыбоохраны перебегает на морскую сторону и занимается браконьерством на глазах инспектора рыбоохраны, у которого нет полномочий препятствовать браконьеру в его незаконной деятельности. И наоборот. Возможность координировать совместные действия практически сведена к нулю, так как у каждой из этих государственных структур свои цели и задачи, которые очень сложно пересечь, а тем более объединить. Поэтому у государственных органов рыбоохраны создаются очень серьезные трудности в борьбе с браконьерством в устьях нерестовых рек и лиманах. А это в совокупности уже не десятки, а сотни километров "отчужденной" и никем не охраняемой зоны для развития массового браконьерства во всех его проявлениях - и бытовом, и криминальном.
Чтобы бороться с этим явлением, тоже необходимо знать отечественную историю и сделать определенные выводы, которые в свое время сделало руководство Камчатрыбвода, и, на некоторое время, пригасило волну браконьерства. Стоит вспомнить добрым словом инициаторов этого нового направления в борьбе с браконьерством - отдел рыбоохраны в лице С.В. Огурцова, А.А. Чекулаева, С.И. Вахрина, А.П. Бибко, А.В. Фирсова, В.Н. Полукарова, И.А. Суббота, районных инспекторов рыбоохраны А.В. Тищенко, А.Б. Кужима, А.Д. Сафонова, О.Г. Кириченко, В.В. Пермякова, С.И. Лысикова, В.А. Дудникова, А.И. Цигельника, В.Г. Михайлова, Ю.Д. Салеева, Ю.В. Луцкого, В.В. Смовзюка, В.П. Лагутина, А.П. Мешкова, Ю.H Шульженко, И.А. Соболева, Ш.А. Черемискина, П.Д. Канаева, С.Г. Крупенина, Г.Р. Баланева, Л.И. Тарасенко, В.В. Резеды, И.П. Популова.
Ну вот, и С. И. Вахрина можно поздравить, на его «тропу» встал сын, наверное?
Прочитал материал А. С. Вахрина и перед глазами встали те, с кем, уже очень много лет назад, мы делали одно общее и важное дело – боролись с браконьерством.
Многих из тех, кто упомянут в этом материале добрым словом, уже нет, многие разъехались или остались здесь, но уже седы и не так кучерявы.
А какими мы были в те, 80 – 90 годы, молодыми, отчаянными, лёгкими на подъём, уверенными в том, что то, что мы делаем, действительно нужно стране. Все мы, и ихтиологи – рыбоводы и инспекторы - конвенционники и те, кто гонял браконьеров по рекам и бухтам.
Я бы добавил к тем, кто упомянут и Сергея Кузнецова из Ключей и Анатолия Быкова из Елизова и участкового инспектора Василия Иванова из Ленинской инспекции и заместителей начальника Камчатрыбвода Пинигина В. Е. и Прянишникова В.Г. Жаль, всех не поименовать, а очень бы хотелось.
Но вот что неприятно резануло душу и заставило вздрогнуть.
Рядом, в одном списке с именем Александра Тищенко и другими бывшими коллегами по Камчатрыбводу я увидел фамилию В. Н. Полукаров. При этом, автор указывает, что «стоит вспомнить добрым словом инициаторов нового направления в борьбе с браконьерством».
Значит, «не изучив прошлого, не поймешь будущего», утверждает автор в заглавии?
С этим, пожалуй, не поспоришь. Ну, что - же, давайте, вместе вернёмся в прошлое.
В последние дни августа 1983 года на реке Авача в жестокой стычке с браконьерами получил несовместимое с жизнью огнестрельное ранение районный госинспектор Камчатрыбвода Тищенко Александр Васильевич. В начале сентября мы его хоронили. Ему было 32 года.
В последние дни октября 1985 года инспекторы оперативной группы Камчатрыбвода в составе трех человек прибыли на автомобиле Газ-66 на Хайковские ключи (нерестилище кижуча в Усть Большерецком районе). Было уже темно. Шёл легкий снежок, на котором отчётливо отпечатывались протекторы колес.
Двое из инспекторов ушли на водоём, а один остался в машине, которую остановили на подъезде к ключам, перегородив дорогу. Оставшийся в машине («на стрёме») инспектор растопил в кунге (в будке) печурку, отогрелся и… уснул.
Так, спящим, его и обнаружили подъехавшие скрытно, по оставленным на свежем снегу следам инспекторы Усть- Большерецкой районной инспекции рыбоохраны.
Они не стали будить спящего в машине руководителя оперативной группы Полукарова, а по следам его подчинённых прошли к воде и увидели, что двое его коллег режут кижуч на икру.
После этого, разбудили Полукарова и задали ему приличествующие ситуации вопросы. В ответ на них Полукаров «со товарищи» вырвались из рук своих Усть – Большерецких коллег и ретировались к местам постоянной прописки.
Однако, выкрутиться не удалось, и весной 1986 года Усть – Большерецкий районный суд привлек к уголовной ответственности за браконьерство двух коллег Полукарова. Они получили по два года лишения свободы. Наказание было назначено условно. Нонсенс! С Камчатрыбвода судом был взыскан ущерб, причинённый браконьерством его сотрудников. Я умышленно не называю фамилии тех, кто был с Полукаровым. Они понесли за своё деяние заслуженное наказание и сейчас перед законом и совестью чисты.
Единственный, кто в этой ситуации попытался выйти абсолютно «сухим из воды», был Полукаров. Ну а что вы хотите? Он спал, а значит не знал, чем занимаются его подчинённые. А они его «не сдали». Таким образом, ему удалось «соскользнуть» со скамьи подсудимых, на скамейку свидетелей.
Бывший тогда начальником Камчатрыбвода Колмогоров Д.Ф. решил «прикрыть» нашего «героя», помочь ему отсидеться и без лишней огласки отстранил его от руководства оперативной группой на 3 месяца (была тогда в КЗОТе такая мера дисциплинарного взыскания – временный перевод на нижестоящую должность). На этом, по его мнению, всё должно было «устаканиться».
Но, не повезло! Теперь уже не повезло всем.
Летом 1986 года на Камчатку приехал спецкор по Дальнему Востоку главной газеты страны «Правда» Виктор Хатунцев.
И мольбы Усть–Большерецких инспекторов были услышаны.
В конце лета 1986 года в газете «Правда» выходит фельетон под названием «Кижуч пряного посола», где поимённо указываются все герои этих событий и выражается недоумение по поводу отсутствия «кадровых решений», как сейчас принято говорить.
Ну а былая КПСС – это вам далеко не нынешняя «Единая Россия». И если главный печатный орган страны поставил вопрос, то ответ на него давался незамедлительно.
А ответ был таким.
И месяца не прошло, как первый секретарь обкома КПСС Качин Д. И. оставил свой пост, а вместе с ним и зав. отделом рыбной промышленности обкома Чернов. Начальник Камчатрыбвода Колмогоров Д. Ф. находившийся в день публикации фельетона в очередном отпуске, прямо из него вышел (нет, не на работу), а прямо на пенсию.
А вот Полукаров, породивший такие «тектонические процессы» всё продолжал тихо сидеть на своей должности.
Только новый начальник Камчатрыбвода Селиванов Б. И. пришедший на эту должность с партийной работы, смог разъяснить Полукарову, где ему работать сподручнее.
В госпромхозе. Вот туда Полукаров и ушел из Камчатрыбвода. А что, заготовка рыбы и икры были профильными видами деятельности госпромхозов. Заниматься этим теперь можно было официально, не перенапрягаясь до того, что засыпаешь «на боевом посту».
Вот такой экскурс в прошлое, без которого, как мне кажется, не только будущего не поймёшь, но и в настоящем не разберёшься.
Но поставить на один уровень нашего товарища, Тищенко Александра Васильевича, в молодые годы жизнь отдавшего, исполняя служебный долг и того, кто прикрываясь должностью инспектора, был озабочен лишь заботой о собственном кармане, значит оскорбить память о нём, и унизить всех тех, кто верой и правдой работал и продолжает трудиться во имя нашего общего будущего.
Несколько лет назад К. Маренин писал статью об Александре Тищенко к юбилейной дате Камчатрыбвода, в которой упоминал, что СВТУ ФАР вышло с ходатайством о присвоении одной из улиц нашего города имени инспектора рыбоохраны Тищенко. Мы, те кто работал с Александром, просили об этом.
Что–то не очень я верю в благие помыслы бывшего руководства СВТУ ФАР.
А вот новому, восстановить историческую справедливость, слабо?
Александр Борисович.