9 августа у берегов Камчатки погибли люди, вышедшие в море на катере. Увы, такие ЧП здесь не редкость. Но в этот раз происшествие вызвало особенно сильный резонанс в краевом центре. Одни верят в вину пограничников. Другие – винят самих рыбаков. А может, причина трагедии глубже, чем мы предполагаем?  

Восстанавливаем хронику событий 

Для начала постараемся соединить разрозненные данные, которые стали достоянием гласности официальным и неофициальным путем. Получается примерно такая картина. Рано утром 9 августа с одного из пирсов (район ЖБФ) в море вышел катер «Мицубиси». На его борту находились трое: Роман Клименко, Валерий и Дмитрий Дворцовы.

С этого пирса катер ушел в свой последний поход

Экипаж катера не поставил в известность о своем походе ни одну из государственных служб, которые регламентируют плавание в Авачинской губе и на подходах к ней. Хотя эта обязанность распространяется и на маломерные лодки, и на катера. 

Роман Клименко оставил лишь запись в журнале на вахте пирса. В ней он указал в качестве района плавания бухту Русская. 

(На записи с камер слежения от 9 августа видно, как люди собирались в море. Сначала от пирса отошел катер, а потом к нему от того же пирса подошла резиновая лодка, которую затем погрузили на борт. Фото, которое предоставила пресс-служба пограничного управления (оно сделано с пограничного катера 9 августа перед проверкой), подтверждает, что у рыбаков была резиновая лодка. Почему они не воспользовались ей, когда стали тонуть? Еще одна загадка).

Примерно в 6 утра в районе мыса Западный (около бухты Треуголка) катер был остановлен двумя катерами Пограничного управления ФСБ по Восточному арктическому району. С одного из них на «Мицубиси» перешел инспектор. Между ним и гражданскими лицами разгорелся конфликт. По словам пограничников, инспектор нашел сети, заподозрил браконьерство и пытался начать разбирательство. 

Дальше произошло намеренное столкновение катеров. По одной версии, когда инспектор вернулся на свой катер, тот стал таранить гражданский. По версии погранслужбы, рыбаки напали на инспектора и сами протаранили пограничников, уходя от преследования. В качестве доказательства нам предъявлены уголовное дело, которое возбуждено Следственным комитетом по факту применения насилия в отношении представителя власти, и вмятина у пограничного катера сбоку (ведь боком не таранят, а таранят в бок).

Лично я не вижу ни одной причины, по которой пограничники пошли бы на таран. Ведь если водитель катера таранит другой катер в море вдали от берега, он ведь и своей жизнью рискует тоже. Ради чего? Как признают сами пограничники, на рыбацком катере рыбы не было. Была только сетка. А это едва-едва тянет на крошечный штраф. Значит, пограничник решил стать камикадзе, положив на алтарь и свою голову, и головы своих товарищей, а также дорогостоящее казенное имущество в виде катера (за которое он несет материальную ответственность), только ради того, чтобы взыскать с рыбаков в лучшем случае пару тысяч рублей? 

Другой вопрос: почему рыбаки подались в бега, если кому-то из них грозил всего лишь небольшой штраф? Тем не менее, гражданский катер, получив повреждения, скрылся. Но не в сторону берега, что в его ситуации было бы самым безопасным и логичным, а в противоположном направлении. Однако пограничники то ли не стали его преследовать, то ли не смогли догнать. Не открою военной тайны, если скажу, что на Камчатке пограничные катера уступают по мощности и скорости иным рыбацким катеркам из пластика. 

В 7.30 Роман Клименко позвонил своему знакомому Фазелю Г. и сообщил, что находится примерно в 36 км от выхода в Авачинскую губу, глубина под судном около километра, на борт поступает вода. Клименко успел сообщить свои координаты. Фазель Г. отправился на своей лодке на помощь. 

Вот что он рассказал журналистам: «В течение всего времени, что я шел к ним, я с ними созванивался. Вроде держались на воде. Потом часов в 10 утра я крайний раз с ними связался, они были очень далеко. Он мне сказал: «Фазель, мы тонем, не успеваем вычерпывать воду. Водооткачивающее оборудование не справляется». После чего он ушел со связи. Я пришел в координаты, не нашел ни одного следа». 

Подчеркнем, все это произошло 9 августа. Но только 11 августа в МЧС обратился знакомый пропавших и сообщил, что они не вернулись домой. Началась поисковая операция. Спустя несколько дней были найдены тела 47-летнего Романа Клименко и 23-летнего Дмитрия Дворцова. Валерий Дворцов пока числится пропавшим без вести.

Вопросы 

Произошедшее – большая трагедия. Люди приняли жуткую смерть. Семьи скорбят, друзья негодуют. И множество вопросов повисло в воздухе. 

Часть этих вопросов – к пограничникам. Почему они не сообщили об инциденте гражданским береговым службам? Неважно, кто кого таранил. Важно, что катер, получив повреждения, стал уходить в сторону океана. Разве это не повод для беспокойства?

За три недели до этого происшествия, 19 июля, в Авачинской губе прошли учения спасателей с участием всех ведомств, способных оказать помощь терпящим бедствие. Принимал в них участие и катер пограничного управления. Отрабатывались совместные действия, обмен информацией. Неужели все было зря? 

Не меньше вопросов и к погибшим, а также к их товарищу. Почему они всеми силами старались избежать внимания любых государственных структур, включая даже спасательные? Вышли в море – никого из них не предупредили. Стали тонуть – предпочли сделать звонок другу, но не в МЧС. А друг тоже хорош. Получив сообщение, не стал просить помощи у спасслужб, а сам пошел на выручку. Пришел на место, никого не обнаружил и, опять же, не стал бить тревогу. 

Как утверждал Фазель Г., тонувший катер выходил на связь с 7.30 до 10 часов утра. За это время можно было организовать полноценную и профессиональную спасательную операцию (тем более, что координаты были известны). Но МЧС получило информацию об исчезновении в море людей спустя два дня, слишком поздно. 

Виноват «любительский лов»? 

Погибшие уже не расскажут свою версию событий, не объяснят нам логику своих поступков. И мы никогда доподлинно не узнаем всех обстоятельств этого ЧП. Одни будут верить в вину пограничников. Другие – обвинять рыбаков, считая их браконьерами. А на мой личный взгляд, изначально виновата социально-экономическая ситуация. 

Такие окраины Петропавловска, как районы ЖБФ или СРВ, считаются не самой благополучной частью города. Слабая инфраструктура, туманные перспективы. Зато есть близость к воде. Она подсказала местным, чем себя занять. Занятие оказалось доходным. За несколько лет в городе образовалось большое сообщество, живущее «любительским рыболовством» в Авачинской губе и за его пределами. Почему в кавычках? Потому что статус и законность этого промысла крайне спорны. Тем не менее, он развивается. По городу рассекают фургоны и грузовички со свежим уловом. В мессенджерах, социальных группах, на автобусных остановках – сотни частных объявлений о продаже краба, икры. 

Иногда пограничники пытаются проверять рыбацкие катера и лодочные гаражи, изымая орудия лова или морепродукцию. Но в целом власть закрыла на все глаза: ведь народ не требует работы и заботы, сам себе находит пропитание, ну и пусть. В итоге местное население учится жить без власти, игнорируя ее так же, как она игнорирует его проблемы. А когда власть вдруг решает напомнить о себе, получает то, чего сильно боится – протестные настроения. И эти протесты совсем не в духе московских митингов, на которых полиция без труда крутит очкариков и бородатых хипстеров. Тут дело пахнет настоящей махновщиной, когда сотрудник Береговой охраны ФСБ при попытке исполнить свою службу рискует вылететь за борт. 

Все это легко прекратить. Старожилы вспоминают, что в советские годы на выходе из Авачинской губы дежурили военный и пограничный корабли, пресекая любое несанкционированное плавание. Но последствия таких мер в наше время непредсказуемы. «Любительский» лов в местной акватории вырос до таких масштабов, что любые попытки обуздать его вызовут в нашем маленьком городе бурную социальную реакцию. 

А если эту деятельность нельзя остановить, не пора ли ее легализовать? Ведь ресурсы, судя по всему, это позволяют. Пусть люди официально и без риска идут в море, пусть законно везут улов в город, как в Норвегии или Японии. Пусть создают кооперативы, официальные рабочие места, платят налоги с этого бизнеса, насыщают местный рынок, продают улов в цивильных условиях. Ведь была же попытка в 2015-м продавать живых крабов в магазине «Океан». Кому это мешало? 

Но, скорее всего, власть не созрела решать этот вопрос кардинально. Для нее сейчас главное, чтобы страсти, вызванные гибелью рыбаков, поскорее улеглись. А дальше все останется как есть: горожане продолжат, таясь и шифруясь, выходить на промысел и ежегодно пополнять статистику несчастных случаев.   

Кирилл МАРЕНИН.

Вы не можете комментировать