30 апреля гражданский персонал Пограничного управления по Камчатскому краю ждут массовые увольнения. Госинспекторы, отдавшие большую часть жизни охране морских биоресурсов страны, окажутся на улице. За что с ними так? 

В 1997 году охрана морских биоресурсов перешла от Госкомитета по рыболовству к Федеральной погранслужбе. В пограничных управлениях началось формирование морских инспекций.

В 1998 году образовалась Камчатская региональная инспекция охраны морских биоресурсов – КРИОМБИР (потом она не раз меняла название). Ее костяк составили бывшие сотрудники Камчатрыбвода и специализированной морской инспекции Минприроды. Первым начальником КРИОМБИР стал Александр Кужим, который до этого работал и в рыбводе, и в спецморинспекции. Именно эти люди, гражданские специалисты, с нуля создали пограничную морскую охрану на Камчатке. Первые задержания, первые административные дела в истории КРИОМБИР – результат их усилий. 

Казалось бы, они заслужили уважение и благодарность. Но вышло ровным счетом наоборот. Гражданские оказались в роли людей второго сорта, если сравнивать с военнослужащими, которые пришли работать в морские инспекции гораздо позже. 

Начать с того, что денежное содержание гражданских – в разы меньше, чем у военных. Хотя они выполняют одинаковый объем работы (часто гражданские выполняли ее намного эффективнее). 

Особенно несправедливой эта разница стала выглядеть с 2004 года, когда пограничные управления перешли под крыло Федеральной службы безопасности. Зарплата людей в погонах, работавших в инспекциях, тогда резко пошла вверх. А гражданские не могли рассчитывать ни на льготы, ни на достойные пенсии, которые полагаются военнослужащим органов ФСБ.

Кроме того гражданские быстро стали «неудобными» в глазах своего пограничного начальства. Сначала стали убирать с должностей гражданских руководителей инспекций. Их меняли на военнослужащих. Это происходило в начале 2000-х. Остальных гражданских мало-помалу выдавливали со службы в последующие годы. В Пограничном управлении по Камчатскому краю на сегодня осталось около сотни гражданских специалистов. И вот принято решение убрать их всех сразу. 

С декабря 2014 года гражданские государственные инспекторы получают уведомления о том, что их должности с 30 апреля 2015 года сокращаются. Согласно уведомлениям, в основу этого решения лег некий приказ ФСБ. Однако не указаны ни его номер, ни должностное лицо, утвердившее документ, ни обоснования.  

«Нас выставляют на улицу фактически без объяснения причин,– говорит Станислав Горбачев, отдавший морской охране более 10 лет. – При этом должности инспекторского состава не упраздняются, а происходит замещение гражданского персонала на военнослужащих».

Одна из версий происходящего состоит в следующем. Сейчас в силовых структурах идут кадровые сокращения в целях экономии государственных средств. Они коснулись и пограничных органов. Возможно, гражданских инспекторов увольняют, чтобы освободить их должности для тех офицеров из управленческого аппарата, кто попадет под сокращение.

Если это так, то ни о какой экономии речь идти не может. Ведь содержание военнослужащего в разы дороже, чем гражданского.

Так что, вероятно, должности инспекторов скоро займут полковники и подполковники, мало смыслящие в охране биоресурсов, которые продолжат получать такую же высокую зарплату, как и прежде (по закону, работодатель не вправе ухудшать условия труда своим подчиненным). А специалистам с большим опытом работы в сфере рыбоохраны в качестве альтернативы предлагают должности кочегара в котельной, водителя, охранника склада. 

1 января 2015 года С. Горбачев направил главе государства обращение по факту массовых увольнений гражданских инспекторов. Администрация Президента переадресовала письмо в пограничную службу для «объективного рассмотрения». В феврале из погранслужбы пришел ответ, в котором снова упомянут приказ ФСБ без указаний его номера, даты и прочих реквизитов. Ответ завершается вполне ожидаемо: «Мероприятия, связанные с указанным решением, реализуются в соответствии с законодательством РФ». 

В адрес Президента направлено и второе обращение, под которым подписались десятки гражданских инспекторов. Но на него тоже надежд мало. Народ готовится к 30 апреля, не питая иллюзий.

«Я даже пока не представляю, где искать работу с моей квалификацией. У браконьеров, с которыми боролся?» – говорит С. Горбачев.

Те, кого ждет увольнение, уже могли бы «забить» на службу. Но они продолжают выполнять свои обязанности, расследовать административные дела, передавать знания и опыт молодым лейтенантам, пришедшим в рыбоохрану. Кто-то из гражданских инспекторов сейчас «пашет» старшими инспекторских групп на патрульных судах и пограничных кораблях. Потому что эти люди до сих пор преданы своей работе, которая оказалась такой неблагодарной. 

P. S. Когда верстался номер, один из гражданских инспекторов Пограничного управления сообщил нам о новой проблеме. По его словам, инспекторам, попавшим под сокращение, полагался отпуск с правом оплаты проезда детям. Теперь их собираются лишить этой возможности. А ведь многие ждали ее два года. И они ее заработали.

Сначала пограничное начальство обещало, что работникам, имеющим право оплаты проезда, не откажут в предоставлении отпуска с последующим увольнением. Но буквально на следующий день начальник, давший это обещание, забрал его назад. 

Александр КУЖИМ: «Гражданские стали для военного руководства как кость в горле»

Об истории Камчатской морской инспекции пограничного управления – в интервью с ее первым и последним гражданским руководителем Александром Кужимом.

- Можно ли сказать, что охрану водных биоресурсов в системе камчатского пограничного управления создали гражданские специалисты? Каким было участие в этом процессе военнослужащих? 

- Функция охраны биоресурсов, которую в 1997 году возложили на пограничников, была им совершенно не знакома. Поэтому они обратились к нам, гражданским специалистам, которые имели опыт работы в рыбоохране. И мы согласились помочь, хотя это было похоже на авантюру. 

Летом 1998 года приказом директора Федеральной пограничной службы первыми на работу в инспекцию были приняты я и Владимир Пирожников. После чего мы с ним стали набирать штат, не имея ни здания, ни кабинета, ни рабочего места. Ничто не было подготовлено, продумано, круг полномочий не определен. Камчатрыбвод, который должен был передать в инспекцию имущество, необходимое для выполнения задач рыбоохраны, всеми силами тормозил этот процесс. Из Москвы внятных указаний не поступало. Тем не менее, в 1998 году мы начали работать, отправлять инспекторов в море, выявлять нарушения, вести административное производство. В том же году совместно с Камчатрыбводом задержали в Беринговом море плавбазу «Приморец», на которой нашли неучтенную рыбопродукцию. 

На момент создания органов морской охраны бюджетного финансирования они не имели. Средства зарабатывались за счет штрафов, реализации конфиската: 10 % от выручки уходило в Федеральный экологический фонд, 90 % морская инспекция по договору с фондом оставляла на своих счетах. 

Благодаря «Приморцу» у морской инспекции появились деньги на развитие. Это позволило взять в аренду один этаж в здании старого автобусного парка. А к концу 1998 года инспекция приобрела здание бывшей гостиницы колхоза им. В.И. Ленина в п. Сероглазка. Мы его отремонтировали, закупили средства связи, технику, спецодежду. Сами разработали всю «нормативку»: бланки протоколов, порядок предоставления отчетности и т. д. 

Так что, практически вся материально-техническая, финансовая, правовая база была создана гражданскими. Военные получили готовую, работающую структуру. 

Кроме того заработанные инспекцией средства помогли вернуть пограничным кораблям боеготовность (заявленные пограничниками для борьбы с браконьерством «вымпела» в то время стояли без топлива и ремонта). 

- Как складывались ваши отношения с тогдашним руководством пограничного управления? 

- Я с уважением вспоминаю Владислава Проходу, который в 1998 году возглавил наше пограничное управление. У нас были нормальные рабочие отношения. Пограничники убедились, что мы знаем свою работу и делаем ее хорошо. По итогам 1999 года, Камчатская морская инспекция считалась лучшей в погранслужбе. Она больше всех предъявила и взыскала штрафов за причиненный ущерб. 

- И все же вы стали в этой системе лишним. Почему? 

- В военной системе так устроено, что все решает один человек наверху. Остальные должны просто выполнять его приказы, не задавая вопросов. Со временем гражданские стали для военного руководства как кость в горле с их правами, Трудовым кодексом, «творческой инициативой». Пока погранслужбе были нужны наши знания и опыт, нас терпели. А потом от нас стали избавляться.

В моем случае у руководства ФПС, очевидно, были и другие причины убрать меня с должности. Дело в том, что силовики, получив функции охраны водных биоресурсов, быстро выстроили систему «рыночных отношений». Конечно, далеко не все. Владислав Прохода никогда не позволял себе проявлять в работе личный интерес. Он всегда сторонился личных контактов с коммерсантами. Но многое происходило за его спиной. 

На Камчатку стали часто приезжать «гонцы» от наших московских начальников – адмиралов, которые просили отпустить то или иное задержанное судно. Мне приходилось «гасить» эти попытки. 

Кроме того в тот период на Камчатке появилась московская церковная коммерческая компания «Александрия». И нас приказным порядком обязали работать с ней в части реализации изъятой рыбопродукции. Я отказался подписывать с этой фирмой грабительский договор. В итоге это добавило мне недоброжелателей среди московского руководства. 

В. Прохода недолго продержался на должности начальника управления – всего лишь около двух лет. На его место прислали совсем других людей, с другими принципами, либо с отсутствием таковых (вспомните историю с ЗАО «Восточные рыбные ресурсы», которое «веселилось» на крабовом промысле в Охотском море в 2006-2007 годах под «крышей» высших пограничных чинов). 

Началось открытое давление на начальника морской инспекции. Меня дважды пытались уволить в 2000 и 2001 годах. Так как основная деятельность инспекции была на высоком уровне, то основания для увольнения стали искать формальные. Для этого приказом директора ФПС была исключена должность начальника инспекции гражданского персонала, введена должность начальника – военнослужащего. Я обращался в суд. Суд пришел к выводу, что сокращение должности не производилось, что меня уволили только потому, что я не имел статуса военнослужащего. А это нарушение конституционных принципов равенства и свободы труда. В суде было доказано, что письменное уведомление о предстоящем увольнении, с которым меня якобы ознакомили за два месяца, сфальсифицировано. На самом деле об увольнении меня предупредили за пять минут до того, как ознакомили с приказом. 

По решению суда, я был восстановлен в должности. Но работать мне не давали. У меня забрали функции управлять инспекторским составом. На меня писали доносы, рапорты, жалобы. Мне просто надоело быть мальчиком для битья. В 2001 году я сам написал заявление об уходе в отпуск с последующим увольнением. 

Военная система методично, на протяжении всех последующих лет, продолжала «выдавливать» гражданских специалистов сначала со всех руководящих, а затем и с рядовых инспекторских должностей, замещая их на военнослужащих. И вот сейчас она решила поставить точку в этом вопросе. 

- Вы не жалеете, что пошли работать в морскую инспекцию? 

- Конечно, получить за свою работу такую «благодарность» – это все равно, что получить плевок в лицо. Это очень обидно, и я прекрасно понимаю, что сейчас испытывают люди, которых военные «выставляют на мороз». 

Но в те годы мы с коллегами-единомышленниками делали важное и нужное дело: создавали с чистого листа береговую охрану погранвойск. И у нас это получилось. Значит, наша деятельность принесла государству пользу. Значит, работали мы не зря, и это приносило нам удовлетворение. Так что, жалеть не о чем.

Другой вопрос: как нас за это отблагодарили московские военные чины и во что превратилась созданная нами структура сегодня? Но это пусть будет на их совести. 

На мой взгляд, никакой необходимости в замещении гражданских специалистов на военных просто нет. Даже с финансово-экономической точки зрения. Ведь содержание военнослужащего обходится государству в три раза дороже. А о морально-этической стороне таких решений я и говорить не хочу. Это просто бессовестно. 

Кирилл МАРЕНИН, газета "Камчатский край".

Вы не можете комментировать