Проникновение в США нелегального краба из России давно стало проблемой для наших заокеанских соседей. Очередная статья на эту тему опубликована в деловом журнале США «Bloomberg businessweek».

Это первая попытка американского журналиста разобраться в упомянутой теме досконально, на месте событий. Автор статьи Стефани Джойс побывала на Дальнем Востоке России, где общалась с бизнесменами, учеными, экологами. В результате у нее сформировался свой взгляд, с которым можно соглашаться или нет. В любом случае эта публикация полезна. Она еще раз обратит внимание американской общественности на проблемы, которые нам надо решать совместно.

По этой ссылке можно найти оригинал. А читателям нашего сайта я предлагаю свой непрофессиональный перевод.

К. Маренин

Найти судно, которое не хочет быть найденным, почти невозможно в российском Охотском море. 600 млн квадратных миль ледяной воды к северу от Японии. «Искандер» сделал все, чтобы остаться незамеченным. На ржавеющем корпусе 180-футового корабля не было названия. Его радиопередатчики были отключены. Он мог исчезнуть в низко висящих облаках, которые часто покрывают воды восточного побережья России. Но ему не удалось.

По официальному сообщению от ноября 2013 года, российская пограничная служба (аналог Береговой охраны США) пыталась выйти на связь с неопознанным судном. После помех радио прохрипело в ответ: «СРТМ-К «Бриз».

На самом деле это не было одним из многочисленных названий судна, которое за последние пять лет называлось «Афелий», «Коста Рапида», «Статус» и наиболее часто «Искандер». Но что пиратам было ответить?

Переговоры продолжались недолго. Обмен сообщениями закончился, когда двигатели «Искандера» заработали на полную мощность, и судно стало уходить. Когда попытки остановить его не дали результата, патрульный корабль открыл предупредительный огонь, вспенив воду за убегающим судном. Но это не возымело действия. «Искандер» продолжать убегать. Пока патрульный корабль преследовал судно, экипаж последнего неистово сбрасывал груз живого королевского краба за борт.

Сколько продолжалась погоня, точно неизвестно. Но «после применения всех возможных средств», как сообщает погранслужба, командир корабля вновь дал команду открыть огонь. Но это были уже не предупредительные выстрелы. Когда пули пролетели мимо рулевой рубки, судно наконец замедлило ход. Когда осмотровая группа с патрульного корабля прибыла на борт задержанного судна, носившего камбоджийский флаг, она обнаружила там 18 членов экипажа – 14 россиян и 4 индонезийцев. Судно повели в Петропавловск, столицу самой восточной области России – Камчатки. Но «Искандер» не останется здесь надолго.

«Искандер» в порту Петропавловска.

«Искандер» один из несметного числа судов с безымянными рыбаками на борту, которые браконьерски добывают в российских водах краба на 700 млн долларов ежегодно, согласно статистике российских властей. Они – только часть глобальной индустрии пиратского промысла, масштабы которого (по оценкам природоохранной группы «Oceana») составляют по крайней мере 10 млрд долларов (а, может, вдвое больше) – такова цена морепродуктов, которые добываются ежегодно по всему миру с нарушением различных национальных и международных законов.Крабовые браконьеры – ключевая часть мировой системы поставок. Королевский краб , который легально добывается на Аляске, в основном идет в Азию, где на него выше цена. В то же время более дешевый королевский краб из России импортируется в США, чтобы удовлетворить местный спрос. Последний крупный арест импортной продукции произошел в 2011 году, когда Национальное управление по исследованию океанов и атмосферы обнаружило груз нелегального королевского краба на 2,5 млн долларов на складе, принадлежащем американской компании «Harbor Seafood» (Никаких обвинений не последовало, в то время как груз кокаина на аналогичную сумму влечет для ее владельца минимум 10 лет тюремного заключения. «Harbor Seafood», которая заявила, что не знала о нелегальном происхождении краба, выкупила конфискованную продукцию на аукционе).

Королевский краб – это крабовый «бифштекс». Он популярен благодаря своим массивным конечностям, чья толщина может достигать полтора дюйма, а длина – 3 футов. Его добывают преимущественно на Аляске и в России. Как показано в документальном сериале «Смертельный улов», многие рыбаки идут на большой риск ради хорошего улова. Королевский краб занимает важное место на прилавках бакалейных магазинов, на буфетных стойках казино, в меню «Red Lobster». Программа The Monterey Bay Aquarium’s Seafood Watch рекомендует покупателям «избегать» импортного королевского краба. По оценкам этой программы, «популяция дальневосточного королевского краба находится на критически низком уровне, ситуация ухудшилась в результате перелова и нелегального промысла». Тем не менее, американцы съедают 15 млн фунтов импортного королевского краба в год. Не весь этот объем добыт ответственными рыбаками, но часто невозможно отличить нелегальный продукт от легального.   

«Он выглядит так же, на вкус – такой же, — говорит исполнительный директор американского кооперативного объединения краболовов «Intercooperative Exchange» Джейк Якобсен. – Вы можете приклеить на коробку любую этикету, какую захотите».

Это особенно возмущает Якобсена, потому что российский краб напрямую конкурирует с аляскинским.

«Мы пытаемся все делать правильно, с бережным отношением к ресурсу. Мы бы могли делать это гораздо лучше, если бы хорошо зарабатывали», — говорит он. Но нелегальные поставки сбивают цены. Краболовы Аляски потеряли по меньшей мере 560 млн долларов за последнее десятилетие, согласно подсчетам торговой группы «Краболовы Берингова моря и Аляски».

На Дальнем Востоке России нелегальная добыча краба неофициально делится на две категории: «серый» и «черный». «Серый» флот легален на бумаге: суда имеют регистрацию в России, разрешительные документы, но ловят сверх квот. «Черный» флот работает абсолютно нелегально. Эти суда обычно зарегистрированы в Камбодже или  Сьерра — Леоне, но экипажи на них – российские. Суда доставляют уловы в Японию или Южную Корею – крупнейшие крабовые рынки и центры экспорта – где местные власти закрывают на них глаза.

В недавние годы российское правительство пыталось сломить нелегальную торговлю крабом, усилив контрольные меры и требуя больше документов. Статистика показывает, что это работает – в середине 2000-х количество краба (особенно, королевского) на российском черном рынке превышало легальный улов в 3 – 4 раза, по оценкам консалтинговой фирмы «McDowell Group». В 2013 году нелегальная добыча снизилась, превысив легальную в два раза, хотя доля черного рынка все еще превышает весь американский улов.

Эти цифры представляют определенный вызов для Дальнего Востока России. Крабовый бизнес имеет грозную репутацию. Хотя некоторые настаивают, что «крабовая мафия» осталась в прошлом, те, кто согласился поговорить о ситуации в отрасли, все еще испытывают беспокойство.

«Приехать в Россию и спрашивать о нелегальном крабе — это все равно, что приехать в Колумбию и спрашивать о кокаине», — предупредил меня знакомый.

Другой знакомый (рыбак, попросивший не называть его имя в целях безопасности) еще более резок в своих суждениях: «Это очень опасная тема. Некоторые уже лишились головы. Тебе следует ходить в сопровождении 2 – 3 телохранителей. Но даже они могут оказаться бесполезными».

Известный главным образом как портовый центр для импортеров поддержанных японских авто, Владивосток находится в 50 милях к северу от российской границы с Северной Кореей. Это также крупный центр краболовного бизнеса. Главная достопримечательность города – длинная, крюкообразная гавань, база для впечатляющего Тихоокеанского флота.

Благодаря саммиту АТЭС в 2012 году, Владивосток получил два «с иголочки» моста стоимостью миллиард долларов, один из которых соединяется с островом с населением 5 тысяч человек (российский эквивалент «Моста в никуда»). Под этими достижениями инженерной мысли осыпаются здания советской постройки и чадят автобусы, отработавшие свой срок в соседних, более преуспевающих странах Азии.

На кирпичном офисном здании в деловой части города – небольшая вывеска с эмблемой Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока (АДК). Здесь находится офис Александра Дуплякова. Он президент этой, недавно созданной торговой группы, которая представляет 13 из более чем 60 крабовых компаний региона (по его подсчетам, почти четверть всего улова на Дальнем Востоке).

Дупляков – юрист по образованию, ушел в рыбную отрасль после работы в лесной промышленности и государственных структурах, которые наряду с рыболовством считаются в регионе наиболее коррумпированными сферами.

(Уточню от себя, что А. Дупляков работал юристом в леспромхозе, потом уволился и самостоятельно занялся бизнесом. Поставлял пиломатериалы в Японию и Европу. В 2007-м возглавил  отдел правового обеспечения государственной службы и кадров Амурского территориального управления Росрыболовства. А с декабря 2009 года – президент АДК. Считает представления о российском рыбном и крабовом бизнесе как о криминальном  устаревшими. – К. М.)

В ранних 2000-х произошло несколько громких преступлений, связанных с экономикой, включая убийство губернатора Валентина Цветкова на улицах Москвы и поджог квартиры чиновника пограничной службы. К середине 2000-х рыбаки превышали квоты в пять раз, и люди начали открыто говорить о крабовой мафии. Кирилл Маренин, российский журналист, который подрабатывает «защитником краба», даже создал веб-сайт stopcrabmafia.ru, посвященный темной стороне российского рыболовства. Недавно его сайт рассказал о провале дела, в котором речь идет о 87 тоннах незаконно добытого краба.

Тем не менее, в этой сфере экономики наводится порядок, говорит Александр Дупляков. В качестве доказательства он приводит факт существования АДК: разве уважающие себя гангстеры будут иметь лоббистов? Он добавил, что обсуждает возможность сертифицировать продукцию в Портленде (штат Орегон) в Партнерстве по устойчивому рыболовству. Этот сертификат полезен как покупателям, так и торговцам, которые готовы платить высокую цену за гарантию того, что покупка не ставит под угрозу биологический вид. По словам Дуплякова, речь идет не просто о наценке, а об уверенности российских добытчиков краба в том, что у них будет работа в течение ближайших 20 лет. 

(Я спросил Александра, насколько точно переданы его слова. По его мнению, точнее будет так: «В отрасли действительно наводится порядок, в том числе и в добыче крабов. Те компании, которые имеют сейчас крупные доли квот, заинтересованы в долгосрочной и устойчивом промысле. И деятельность ассоциации как раз направлена на это. Успешная, на мой взгляд, работа ассоциации в течение 4 лет (на тот момент) подтверждает это. Мы не лоббируем какие-то свои частные интересы. Все, что делается по нашей инициативе, касается всех краболовов, будь то какое-либо ограничение промысла или увеличение ОДУ, которое стало возможным благодаря дополнительным исследованиям, проведенным по инициативе и на средства ассоциации.

Работа с Партнерством по устойчивому рыболовству — это один из механизмов рассказать иностранным покупателям о том, что мы делаем, в каком состоянии находится крабовая отрасль, некий элемент открытости. В перспективе хотим попытаться пройти сертификацию промысла крабов на Западно-Камчатском шельфе. То, что это положительно скажется на имидже российской добычи крабов, безусловно, хотя может и не принести особой экономической выгоды». – К. М.)

Он познакомил меня с Владимиром Рекасовым, главой компании «Сигма Марин Технолоджи», которая входит в АДК. Незаметный офис компании находится на втором этаже в многоэтажке рядом с Первой Речкой, далеко от центра города. Внутри малолюдного офиса менеджер по экспортным продажам дает мне буклет, в котором «Сигма» рекламируется как «Российская рыболовная компания: потрясающий улов на основе экологического промысла».

«Сигма» и другие члены АДК пытаются позиционировать себя как крупная крабовая корпорация, которая теснит с крабового рынка более мелкие фирмы и дистанцируется от криминальной деятельности, с которой кто-то из них начинал.

«Сигма», как утверждают, внесла свой вклад в те плохие времена. По сообщениям российских газет, одно из краболовных судов компании «Шантар-1» было задержано в 2007 году с 80.000 фунтами краба без документов. В 2012 году власти внесли «Шантар-1» в список судов, которые подозревались в «подаче недостоверной информации об улове, занижении сведений об объемах добычи, систематически скрывают улов». Рекасов не комментирует эти заявления. Ведь правонарушения не доказаны.

Он настаивает, что крабовое браконьерство сокращается. Рекасов не согласен с мнением, что об этой проблеме стоит беспокоиться: «Некоторые могут сказать, что браконьерство наносит ущерб, что краба вылавливается слишком много. «Гринпис» говорит, что большинство морских видов ждет коллапс в 2020 году, после чего все умрет. Если они прекратят говорить такие вещи, прекратят говорить о таянии льдов, никто не даст им денег». 

Александр Дупляков соглашается: «Вместо того, чтобы бороться с настоящими браконьерами, они подвергают нападкам легальные компании». Под настоящими браконьерами он подразумевает «черный флот». 

В тысячах километрах на север от Владивостока находится порт Петропавловск, пристанище армады конфискованных пиратских кораблей. Кричаще яркие здания выстроились вперемешку с обветшалыми домами вдоль единственной дороги, которая соединяет весь город.

Офис Владимира Гончара выходит окнами на гавань. Он – гендиректор компании «Поллукс», которая также входит в АДК. В умирающем городе, переполненном конфискованными судами, его фирма процветает. Когда я позвонила с просьбой о встрече, он предложил прислать за мной машину – черный Lexus SUV. Его офис хорошо обставлен: кожаные диваны, столы из красного дерева, сертификаты и награды на стенах, а на месте, где люди обычно держат фотографии своих детей, стоит маленькая черно-белая фотография Владимира Путина.

Гончар хмурится, когда смотрит в окно на застывший флот. «Мы не можем жить только сегодняшним днем, — говорит он. – Мы должны позаботиться о наших детях, внуках. Это станет возможным только при условии устойчивого рыболовства. Если будем думать только на год вперед, то в будущем нам нечего будет ловить». Впрочем, будущее его собственных детей не связано с рыболовством. Его дочь изучает моду в Лос-Анджелесе, «но переводится в Лондон, потому что там уровень выше».

Другая проблема, связанная с браконьерством, говорит Гончар, это демпинг, который наносит ущерб рыбакам (таким как он), играющим по правилам. Вот почему его компания поддерживает законодательные инициативы, цель которых – остановить «серый лов», включая ограничение сроков нахождения судна на промысле.

После нашего разговора Гончар вызвал технического директора Александра Васильева, который проводил меня на судно.

«Си Винд» — старый краболов с Аляски, который построен в 1970-х и куплен «Поллуксом» во времена совместных американо-российских предприятий в ранние 1990-е. Первый помощник капитана встретил нас на трапе и показал рубку.

Во время краткой экскурсии по палубе вокруг нас росло число членов экипажа, которые проявляли любопытство. Они показали российский метод постановки крабовых ловушек. Затем мы  проследовали в каюту капитана на кофе. «Есть коньяк, если пожелаете», – предлагает капитан Анатолий, подмигнув.

В отличие от большинства членов экипажа Анатолий (он назвал только свое имя) из Казахстана. Он покинул дом в 15 лет. Приехал в Петропавловск и с тех пор работает в море. Он стал заниматься промыслом краба в 1990-х, потому что заработок на краболове был вдвое и втрое выше, чем на других судах. Каждый раз, когда разговор заходил о начале истории крабового бизнеса, Васильев переводил его на другие темы. Трудно сказать, хотел ли он, чтобы у меня не осталось плохого впечатления, или пытался  предостеречь капитана от раскрытия информации, которая могла бы нанести ущерб.

Васильев отвез меня назад в гостиницу. Я спросила о его прошлом. Оказалось, что он работал инженером на другом судне компании «Одиссей-1». Имеют ли его родные отношение к рыболовству? «Нет, — ответил он. – И я надеюсь, что никогда не будут. Я не пожелаю такую работу никому».

На Дальнем Востоке России задержанные пиратские суда могут снова вернуться в море. Их обстрелы, конвоирование в порт — это похоже на перекладывание бумажек на столе у бюрократа, который таким образом изображает работу.

«Искандер» уже попадал под арест раньше, когда носил название  «Статус». В 2009 году, согласно судебным документам, капитан «Статуса» был оштрафован примерно на 5 тысяч долларов за незаконное пересечение границы. Что произойдет с судном после очередного задержания в ноябре 2013 года, мне неизвестно. Но Маренин сообщил мне, что «во время погони команда судна имела возможность избавиться от улова, в результате доказательств незаконного промысла нет, как и оснований для уголовного дела». «Искандер» был отпущен.

——————————————————————————————————————- 

Стефани ДЖОЙС: «Добытчики краба в США и России имеют абсолютно разные традиции»

Когда Стефани Джойс была на Камчатке, я взял у нее небольшое интервью.

- Чем вызван ваш интерес к этой теме? Насколько она актуальна в США?

- Я несколько лет занималась этой темой на Аляске. У рыбаков Аляски вызывают большую тревогу поставки краба, добытого нелегально в России, поскольку они негативно влияют на американский рынок. Но в США никто точно не знает, как выглядит ситуация с браконьерским ловом краба в России, как и почему это происходит. Я приехала сюда, чтобы увидеть ту часть истории, которая скрыта от американцев.

- Если ваши власти признают, что нелегальный краб из России поступает в США, почему они не принимают мер против этого?

- Наше правительство принимает меры. Но одной стороне это сделать сложно. Если бы российская сторона сотрудничала с нами более активно, предупреждала о возможных поставках нелегального краба, было бы проще.

Насколько мне известно, США и Россия ведут переговоры о сотрудничестве в сфере рыбного промысла. Нам еще предстоит узнать, придут ли они к какому-либо соглашению.

- Вы знакомы с американскими добытчиками краба. У вас была возможность поговорить с их коллегами в России. Велика ли между ними разница в отношении к бизнесу, к ресурсам?

- Добытчики краба в США и России имеют абсолютно разные традиции. В США у рыбаков есть своя доля в бизнесе. А в вашей стране рыбаки – просто наемные работники. Я полагаю, что помимо прочих факторов это тоже влияет на их отношение к промыслу.

- Сколько сейчас стоит королевский краб в США в рознице? По карману ли он среднему американцу?

- Цена зависит от сезона, от штата, где он продается. В среднем королевский краб стоит порядка 35 долларов за фунт (почти полкило). Это заметно выше той цены, которую я увидела здесь. Средний американец может пойти на такие расходы только для особых случаев.

- Что привлекло ваше внимание во время этой поездки?

- Я узнала много нового, что было бы невозможно, если бы эта поездка не состоялась. Больше всего поразило то, как часто у вас задерживают суда за нелегальный промысел. Такие новости здесь звучат чуть ли не каждый день.

- Было ли для вас секретом, что люди, причастные к организации крабового промысла в России (не всегда легального), живут в США?

- Для меня это не секрет, поскольку я знакома с этой темой уже не первый год. Но для обычного американца такая информация может стать открытием.

- Верите ли вы, что поступление браконьерского краба на американский рынок можно исключить?

- К этому можно стремиться. Объем нелегальных поставок в 2000 годах снизился значительно. Возможно, вы слышали о том, что в 2011 году в Сиэтле была арестована крабовая продукция стоимостью около 2,5 млн долларов, покупателем которой значилась фирма Harbor Seafoods. С того момента американские потребители краба стали более озабочены вопросами легальности его происхождения.

- Удалось ли вам найти ответ на вопрос, борются ли с браконьерством в России?

- Увидев стоянку задержанных судов, можно сказать, что борьба идет. Но не могу сказать, насколько она эффективна, потому что статистика импорта других стран все равно говорит о поставках нелегального краба из России в больших объемах.

Кирилл МАРЕНИН

http://stopcrabmafia.ru/?p=1011

Вы не можете комментировать